"ВЕЧЕРНИЙ ПЕТЕРБУРГ" №89 19 мая 2004 г. 
Жанна ЗАРЕЦКАЯ Мумия возвращается, или добро пожаловать на войну!

Клоуны товарищества Комик-трест, сыграли в Петербурге премьеру «Антония и Клеопатры» Спектакль был поставлен по заказу фестиваля уличных театров в Монпелье (Франция) и впервые показан на одной из площадей Тарреги (Испания)

          Клоуны товарищества «Комик-трест» вообще больше кочуют по свету, чем играют спектакли в родном Питере. Современное искусство Петербург явно отторгает. За последние десять лет на городском уровне не возникло ни одного нового театра. Так что «Комик-трест» в лучших традициях балаганных театров катается между Эдинбургом и Авиньоном, а завернув в Петербург, сталкивается с очередной неприятностью. Вот и теперь тоже. Как выяснилось, последнее прибежище «Комик-треста», ДК им. Первой пятилетки, вот-вот снесут ради нового здания Мариинского театра и премьеру артистам играть негде. Как всегда случается в России, помогло несчастье. Закрылся на ремонт зал другого дворца — ДК им. Ленсовета, а сцена осталась пустовать. Думалось: кому она нужна без зала? Оказалось, именно буффонам, которые принципиально не выстраивают четвертую стену между собой и зрителем.
          Большущее фойе Дворца культуры превращено в восточный базар. Две артистки «Комик-треста» в восточных нарядах угощают народ вином, халвой и рахат-лукумом, составляя серьезную конкуренцию двум настоящим барменшам за стойками. А в центре зала эффектный бородач и его ученик вербуют потенциальных зрителей в паломники. На стеклянной стене перед зимним садом - таблички с пояснением: «Мираж». Вот мы и в Египте. Публика включается в игру с видимым удовольствием: артист БДТ Михаил Морозов, кинокритик Михаил Трофименков называют настоящие фамилии и бережно прячут в карман ярко-желтые визитки «ведущего специалиста по переселению народов» пророка Моисея. Дело в том, что Моисей и его ученик — это с ходу узнаваемые «комиктре-стовцы» Игорь Сладкевич и Николай Кычев. Они вместе с актрисой Натальей Фиссон и режиссером Вадимом Фиссоном составляют знаменитый клоунский квартет, именуемый «Комик - Трестом». За последнее десятилетие им в Питере привыкли доверять. Как настоящие наследники средневекового карнавала, они шутят над всем, что более всего пугает в повседневности. Например, в начале нищенских девяностых «Комик-трест» представил помоечное шоу «Секонд-хэнд», которое тогда прозвучало как пушкинский «Гимн чуме». Нынче предметом для отвязных гэгов становится не только вся военная история человечества, но и весь опыт мирового кинематографа по изображению разного рода войн.
          Из киножурнала, показанного перед спектаклем «Анто­ний и Клеопатра», стало понятно, что для создателей этой истории Шекспир — еще один мираж в египетской пустыне. Причем эта теория подтверждалась неопровержимыми фактами истории, собранными в уморительно смешном закадровом тексте. А дальше все еще в кромешной тьме загробный голос режиссера Фиссона объявил: «Мы нынче здесь не для веселья, нет...» И с этого момента хохот публики уже не умолкал до самого «трагического» финала.
          «Антоний и Клеопатра» — самый яркий спектакль «Комик-треста». Раньше здесь предпочитали черный и белый, в нынешней клоунаде задействованы все краски мира: галера — желтая, «фараонские» головные уборы Цезаря и Антония — зеленые, балахоны — красные. Больше всего впечатляют гигантские ресницы Клеопатры серебристо-салатового цвета. Вообще жажда жизни, любви, сильных переживаний, бурных чувств — главное в спектакле. Эмоции хлещут со сцены, как кровь в фильмах Тарантино. Цезарь и Антоний просто душат в объятиях сначала друг друга, потом какого-то несчастного зрителя в первом ряду, которого они «признали» другом Джузеппе. А на фотографа, примостившегося на ступеньке в проходе, набрасывается мумия-вампир, выскочившая из-под маленькой пирамидки. "Rykami ne trogat", — гласит надпись на заднике. И тут же понимаешь, что больше всего на свете хочешь дотронутся до Клеопатры, потому что новая героиня Наташи Фиссон похожа на большую ватную куклу. Речевой аппарат этой куклы запрограммирован на единственное слово «Антуан», но произносится оно на тысячи ладов. На материале этих интонаций психолог мог бы написать диссертацию о магических свойствах женского голоса. Такого накала страстей миру уже не выдержать. Война неминуема. На сцене — вакханалия фантазий на военную тему. До ужаса смешно. Именно: до ужаса.
          Грохочет музыка, валит ядовитый дым, и перед публикой впервые за двадцать лет Вадим Фиссон появляется как актер. Его инвалидная коляска превратилась в смертоносную машину нового терминатора: дымит, жутковато лязгает, мигает сигнальными огнями, а роль рычагов управления играют «косы смерти». «Welcome to the war!» — вопит этот новый  Марс. И, думаю, не остается в зале человека, который не мечтал бы в этот момент схватить в руки деревянный меч и броситься в игрушечный бой. На экране в режиме news - no comments сменяют друг друга эпизоды их голливудских блокбастеров, обеспечивая стереоэффект. Но больше всего прошибает почему-то камерный образ: молодой человек в фашистской форме на крошечном трехколесном велосипедике. И когда в финале умершие герои воскресают, как клоуны, и, победно выставив два пальца в воздух, поют «We аrе the champions!», кажется, что есть реальное лекарство от вируса тотальной войны, поразившей человечество. Это война карнавальная — с нарисованными смертельными ранами, но самым настоящим катарсисом.
          Единственная претензия к спектаклю: заканчивается он как-то уж слишком скоро, кажется, только разыгрались, а тут пришла мама и позвала обедать.

"КОММЕРСАНТЪ" № 33 25 февраля 2004г.
Михаил ТРОФИМЕНКОВ Быстрый и ужасный Шакспир

Во Дворце культуры имени Ленсовета театр «Комик-трест» впервые сыграл для отечественных зрителей спектакль по пьесе Шекспира «Антоний и Клеопатра», ранее покоривший зрителей европейских фестивалей уличных театров.

          Эксцентричные мимы из «Комик-треста» вступили в период рискованных пари, впервые решившись заговорить на своем предыдущем спектакле «Кабаре „Нафталин". Но «Антоний и Клеопатра» — пари вдвойне. Они рискнули и сумели ужать шекспировскую трагедию в бешеную пляску балаганных персонажей, придать пьесе почти киношный ритм, сравнимый с ритмом, в котором Тарантино смонтировал «Убить Билла». А затем рискнули изменить формат зрелища, перенести площадное действо в традиционный зал. И тоже сумели, разве что пиротехнические эффекты пришлось сократить.
          Шекспир «Комик-треста» — это «Шакспир», которого, как объясняет в прологе спектакля пародийно-дотошный видеофильм, предваряемый цитатой из «Михаила Степановича Лермонтова» («О, сколько нам открытий чудных...»), вроде бы и не было вовсе, но перед которым на всякий случай стоит извиниться. Их Египет - это крохотные пирамиды, из-под которых жизнерадостные дебоширы Октавиан и Антоний извлекают мумию с замашками актрисы дешевого хоррора. Их Антоний - это сраженный стрелой Амура охламон в бронежилете, семейных трусах и шлеме, увенчанном половой щеткой. Да, собственно говоря, никакой он не Антоний, а подкаблучник Антуан: это имя на миллион ладов выкрикивает стервозная Клеопатра, порой перевоплощающаяся в двухмерную фигуру с египетских фресок (Наталия Фиссон). А змея, убившая Клеопатру, - уморительное резиновое создание, которое никак не хочет исполнять свою историческую миссию. Приходится и массаж ей делать, и дыхание рот в рот, чтобы наконец махнуть рукой на привычный миф и просто-напросто придушить ею царицу. Заточенная в пирамиду змея оживет и, раззявив пасть, затянет: «We are the champions».
          Музыкальный ряд в спектакле смонтирован с такой же лихостью, как и ряд визуальный. Римляне пляшут вприсядку и распевают шлягеры Челентано. Но это не совсем капустник пополам с Оффенбахом, что станет ясно, когда грянет Рамштайн и начнется самая впечатляющая часть спектакля, апофеоз войны, пляска комической смерти, внезапно придающая кабаре пугающую серьезность. На экране горит Перл-Харбор, бомбардировщики ровняют с землей города, рубятся на лазерных мечах джедаи. А по сцене марширует военный оркестр, раскатывает на детском велосипедике залетный эсэсовец, скользит лыжник в маскхалате с автоматом за спиной. По канатам над сценой проносится пылающий земной шар. Появляется сам Терминатор - впервые за двадцать лет вышедший на сцену руководитель «Комик-треста» Вадим Фиссон. Инвалидную коляску, к которой он многие годы прикован, господин Фиссон преобразил в колесницу бога войны, опутанную киберпанковскими трубками и вооруженную двумя огромными, рассекающими воздух косами. После этой интермедии смерть Антония - на торчащий из его живота меч прочие персонажи смотрят с пугливым любопытством, как на огромный фаллос,- кажется почти серьезной. Впрочем, и безумно смешной одновременно.
          Такой же коктейль из безбашенной, изобретательной веселости и серьезности ожидает зрителей в финале, когда египетская декорация, ладья Клеопатры, когда-то охранявшаяся Анубисом, оказывается объектом шоу-бизнеса. Водруженные на сцене указатели обозначают, где «Макдональдс», где туалеты, а где Тутанхамон, угрожающе запрещают: “Мumiy ne kоrmit'!” С экрана дурочка экскурсовод с характерными завываниями торопит туристов перейти к следующей пирамиде и выслушать конспект очередной душераздирающей любовной истории из древних времен. Но не успевает рассказать ее. Из-за плеча простушки возникнет та самая некормленая мумия, которую в прологе пинками гоняли по сцене еще живые, еще друзья Антоний и Октавиан.

"АФИША" №2 (22) с 9 по 22 февраля 2004 г.
Ж.З.  «Антоний и Клеопатра» по У.Шекспиру

          Клоуны все уезжают и уезжают. Адасинский, Полунин, «Фарсы» Крамера, «Комик-Трест». Заедут на несколько выступлений, дохнут в лицо свежестью карнавальной свободы -и снова в Европу. Клоуны - показатель жизненной силы любого пространства. Их несанкционированный и неконтролируемый утробный смех не звучит там, где жизнь утратила способность сопротивляться смерти. Тем радостнее встречается каждая афиша, с которой смотрят на слякотные даже в морозы питерские улицы смеющиеся лица-маски с красными картошками вместо носов. После полугода гастролей театр «Комик-Трест» - дитя Вадима и Наталии Фиссонов – сыграет петербургскую премьеру очередного балаганного действа.
          Оно уже водило за собой толпы безумствующих каталонцев и немцев, которые стояли, раскрыв рот, у высокого деревянного помоста и безудержно хохотали. Документальные сведения о тех уличных представлениях хранит видеопленка. У нас все  будет более камерно, поскольку площадей клоунам никто не дает, несмотря на идеально подходящие природные условия: белые ночи сто дней в году. Но семейство Фиссонов и их соратники все равно вызовут тот самый необъяснимый смех, который не связан ни с чем земным.
          Никто не может рассказать, почему это происходит, но у каждого внутри одновременно надувается по большому воздушному шару, когда на сцене появляется Наташа Фиссон, которую опять невозможно узнать,           потому что она выглядит, как поролоновая кукла, сшитая по модели Элизабет Тейлор в роли Клеопатры. А потом эти шары разом лопаются, когда Клеопатра начинает часто моргать ресницами-опахалами. И пока зрители тихо сползают под стулья от смеха, в одном ритме с ними в штабеля укладываются римские и египетские воины, что проходили мимо и угодили под выстрелы очей египетской царицы. До сих пор Наташе принадлежали в спектаклях все женские роли. Нынче у нее впервые появится соперница: видимо, серебристо-зеленая мультяшная змея отказалась играть в этой исторической драме только финальную партию и прошла кастинг на роль удавки, которой душат друг друга Цезарь и Антоний. Правда, в том, что это именно Цезарь и Антоний, никто не поручится, даже режиссер спек­такля Вадим Фиссон. Как только клоуны ступают на помост, действо начинает жить непредсказуемой жизнью, и за жизнь зрителей, какие бы высокие посты ни занимали они по эту сторону реальности, никто не даст ломаного гроша. Война есть война, а именно о ней, помнится, высказался в этой хронике Шекспир. Пиротехники, правда, не будет (не на улице), но зато на площадке появится сам Вадим Фиссон, превративший свое лицо в меха­ническую маску Терминатора-3, а свою инвалидную коляску - в машину смерти.       

"ДОСУГ" февраль 2004 г.
Лариса ЦАРЬКОВА  «Антоний и Клеопатра»  в Комик-Тресте

Театр «Комик – Трест» замахнулся «на Вильяма нашего Шекспира» и готов представить питерской публике исторический кич «Антоний и Клеопатра». За подробностями к режиссеру и худруку театра Вадиму Фиссону отправился наш корреспондент

-          Насколько я знаю, перед питерской премьерой вы играли спектакль в Европе?

-          Да, только там он шел как уличный спектакль. В Европе множество очень известных и престижных фестивалей посвящено именно уличным спектаклям. Приезжают разные коллективы, город заполняют туристы, организуется колоссальная программа. Жители счастливы, казна богатеет. К сожалению, в Питере такой традиции нет. И потом, зимой в римских тогах бегать холодно. Вот мы и решили перенести спектакль на сцену. В середине февраля знойное египетское зрелище – это правильно. А если играть летом, то непременно на Васильевском, перед сфинксами, да еще пустить пару баржей с симфоническими оркестрами…

-          Ничего себе размах.

-          А как же. Это батальная история, в которой заняты все силы театра, включая технический состав.

-          В афише сказано, что это «самая веселая трагедия». По мне, так «нет повести печальнее на свете»…

-          Это как прочитать. Мы прочитали эту историю как комедию. Конечно,  у нас получилась очень вольная версия пьесы, но основные события сохранены.

-          А финал?

-          И финал. Все умирают, но задорно, с огоньком, весело и динамично.

-          Клеопатру, помнится, змея цапнула. У вас змейка будет?

-          Обязательно. Правда, она будет использоваться странным образом.

-          Зрителей что ли пугать станете?

-          Зрителей мы запугаем другим способом. У нас много всяких штук приготовлено: от мумий до ангелов.

-          Однажды, на одном из спектаклей вашего театра зрительница встала и крикнула: «Меня обманули! Это же пантомима!» Неловко как-то вас об этом спрашивать, но чтобы без обмана – текст-то будет?

-          Текст будет. Причем, на русском, итальянском и непосредственно египетском. А что вы думаете, Цезарь и Антоний на каком языке должны разговаривать? И танцы будут. Например, у нас есть египетский танец под украинскую народную песню. А почему нет? В низовьях Нила в те славные времена кого только не было. В общем, работа проделана серьезная.

-          Западная публика как приняла спектакль?

-          Когда мы играли во Франции, спектакль смотрели актеры-египтяне. Сами понимаете, для них Клеопатра – все равно, что для нас Александр Невский. Но они были довольны. Все влюбились в Наташку (Фиссон, она же – Клеопатра – Л. Ц.). Правда, когда она после спектакля сняла все свои «толщинки», они были разочарованы. Как примет спектакль питерский зритель – не знаю. Те, кто любит нас за «Second hand» и «Белую историю», может быть, будут разочарованы. Потому что это не то и не другое. Для нас же «Антоний и Клеопатра» - некий этап: впервые взялись за драматургию, впервые сыграли спектакль на улице. Хочется пробовать нечто новое, а не превращаться в фабрику смеха.      

"КРАСНЫЙ" февраль 2004 г.
Игорь ЕВСЕЕВ  Валентинка для Натальи Фиссон

          На тринадцотом году существования «Комик-трест» замахнулся наконец-то «на Вильяма нашего Шекспира», дает премьеру   большого батально-эпохального исторического полотна под названием  «Антоний и Клеопатра». Спектакль уже игрался в Германии, во Франции, в Испании, в уличном  варианте. По жанру - исторический китч со скандалом и фейерверком. По смыслу – история любви.
          Мы сидим в просторной квартире четы Фиссонов, в кабинете, где не так прохладно, как в других комнатах, где можно курить, пока хозяйка отсутвует. Напротив холла – огромное зеркало, в котором отражается фантастическая – до тысячи штук - коллекция игрушечных гномов со всего света. Вадим Фиссон – режиссер  и исполнитель роли Хора - распечатывает пресс-релиз. Николай Кычев – Антоний – льет в чашки кофе. Оба пытаются, по моей просьбе, дать несколько предметных и, по возможности, цветистых описаний, но пытаются неохотно. В  начале, говорят,  в прологе трагедии на городской площади появляется Антоний с войском. Произносит речь, уходит. Потом появляется Цезарь с войском. Произносит речь и тоже уходит. Костюмы восстановлены по репродукциям и гравюрам того времени, чувство исторической правды сохранено. Трагедия разворачивается задорно, с огоньком и заканчивается оптимистично. Все умирают.
          В Германии есть такой фестиваль, дословно переводится – «Маленький фестиваль в Большом саду», который проводится ежегодно, приглашая уличные театры со всего мира. Система простая. В парк запускается до пяти тысяч зрителей, и они премещаются из вечера в вечер в течении месяца от одной лужайки к другой. Приходят семьями, смотрят спектакли, что-то пересматривают. Каждое представление не больше 20 минут.Зрители бродят, сверяясь по карте, и смотрят по семь-восемь представлений. Шекспир очень популярен. Там и родилась идея  «Антония и Клеопатры».
          А материальное подтверждение и поддержку получила на другом фестивале. В городе Монпелье собирается  один из самых крупных фестивалей на юге Франции, собственно, второй после Авиньона, который и затеял однажды дни Египетской культуры. Предложили «Комик- тресту» участвовать,  дали денег на костюмы и подготовку.

Вадим Фиссон: И мы подумали - как  интересно, как лихо можно  пропустить шекспировские страсти сквозь клоунаду. Лучший способ проникновения в зрителя –это смех. А театр – всегда игра. Вовлечь зрителя  в игру – ключ к тому, чтобы быть интересным. Игры разные. Есть дочки-матери, и казаки разбойники. А есть шахматы. Наши, наверное, ближе к шахматам. Игра со смыслами нам ближе, чем  пируэты массовика-затейника..

Николай Кычев Даже если у нас бывают неудачи, -не пробиться – и все тут, мы считаем, что зритель не виноват. Он пришел с тяжелой работы, в плохом настроении, он устал. С ним надо найти контакт. В каждой стране зритель разный.

Красный: Расскажите..

Вадим Фиссон: Во Франции – мечтательный. В Испании – импульсивный, не склонный к рефлексии,. В Германии – благодарный и простой. Желающий повеселиться за свои деньги.  Итальянцы очень проницательны, готовы приветствовать нюансы, аллюзии. Буквально до слез. Российский зритель –а мы были в Новосибирске, Челябинске, Омске, - он очень вдумчивый. Не сразу понимает правда, куда  попал. Долго врубается в правила игры. Но если включился, – нет более благодарного, умного, и тонкого соучастника.

Николай Кычев Уличый театр давно уже не романтическое странствие, не приключение, когда сели в автобус, приехали в любой город и раскинули шатер под открытым небом. В Европе хорошо стуктурированный бизнес. Есть огромная сеть уличных фестивалей по всему миру. Лишь у нас она пока отсутствует. Нет ни культуры, ни традиций. Не выработаны. Хотя в городе, где есть Белые ночи, должен быть свой фестиваль. Наш город – огромная, классная декорация. Мы могли бы, я думаю, дать «Антония» в экстерьерах города, у  Сфинксов, камней  и воды  на Васильевском.

Красный: Существуют ли табу в вашей работе. Есть ли система запретов, через которые вы не готовы переступить ни при каких раскладах?

 Вадим Фиссон: Мы никогда не будем заниматься политикой. Нам не интересны социальные маски и социальные конфликты. И за качеством шуток следим. В «Комик-тресте» всегда будет существовать внутренний цензор, который одни шутки пропустит, а другие – притормозит.Мы стремимся делать такой площадной театр, в котором табуирована орально-брутальная тематика.

Красный: Как вы думаете, почему Наталья Фиссон не боится быть смешной и некрасивой в спектаклях Товарищества?

Николай Кычев: Наташа, как Актриса, уникальна. Владеет всеми пластическими системами, языком жеста, всем , что связано с движением, включая брейк-данс и спортивный рок-н-ролл. И всем, что связано с переживанием. Может в маске работать, может в полумаске. Она в совершенстве владеет системой Киселева - особой системой существования в пространстве. Для глухих, не слышащих ни звука.
          Я много видел хороших актрис, но столько талантов, совмещенных в одной актрисе -никогда. Скажу честно, на роль Клеопатры я сам сначала  претендовал, потом пробовался Игорь Сладкевич. Но Наташа  нас победила. И стал я Антонием, а  Игорь – Цезарем. Мы никогда в прежних наших спектаклях не использорвали классический тип конфликта, повязанный на  жажде обладания  женщиной, во всех работах такого прямого хода избегали– два самца борятся за самку. А тут – открыли дверь и обомлели. В лабиринте, в который попали, нашлось новых дверей не меньше, и за каждой –тайна. В природе любой женщины – быть красивой. Желание нравиться, восхищать сводить с ума. Околдовывать. Наша Наташа – изумительной красоты.Но она не боится становиться старухой, или толстой Клеопатрой, или маленькой очкастой девочкой. Ее персонажи бесподобно обаятельны, они грациозны. В ее выборе - осознание собственной силы. Он для меня – легенда. Ее имя для меня – в ряду Полунина, по философичности, по чувству юмора, по тону…

Вадим Фиссон: Клоун - штучная профессия. Много ли мы знаем, помним великих клоунов? Никулин. Слава Полунин, Лео Басси… Последний, кстати, сделал недавно спектакль «12 сентября». Чисто клоунский. Но такого прозрения в существо человеческой жизни нигде, ни в каком другом театре мне наблюдать не доводилось. И получать такого потрясения от отщущения беззащитности человека. Философия через смех. Через улыбку.Когда ты выходишь на манеж,и течении считаных минут должен рассказать историю, которая рассмешит или тронет людей, ты должен через смех или улыбку рассказать целую жизнь. Великие клоуны делают именно это. В отличие от коверных, которые кривляются, заполняя паузу. Я думаю, смех - это наиболее чистая человеческая эмоция. И самая сложная. Когда ты смеешься, ты открыт, в том  числе и  для боли.